Девять вопросов Николаю Кавказскому
Спросили Николая Кавказского — фигуранта «Болотного дела», кандидата в депутаты ГД VII созыва и члена регионального совета партии «ЯБЛОКО» о «болотной», преследовании, планах и взгляде на будущее
Как Вы оказались на Болотной площади? Что привело Вас туда?
Я с 2006 года регулярно участвую во всех массовых акциях протеста. Хотя участвовал в них и раньше, но изредка. Поэтому я и принимал участие во всех крупных акциях российской оппозиции, которые проходили в 2011-2012 году. «Марш Миллионов» 6 мая 2012 года не был исключением. Хотя примерно за месяц до него у меня были большие сомнения, что акция будет массовой, т.к. протест уже тогда пошел на спад. Но за несколько дней до 6 мая я понял, что туда собирается прийти много людей, поэтому я не мог там не быть. 6 мая я шел в колонне вместе с левыми, социал-демократами, феминистками и ЛГБТ-активистами.
Расскажите о том, что вообще произошло в тот день, когда Вас арестовали, а так же об обвинениях предъявленных Вам?
Задержали меня 25 июля 2012 года, а арестовал меня Басманный суд уже на следующий день. В день предполагаемого ареста я проснулся уже в ИВС на Петровке-38. Было 6 утра, и играл гимн России. Первые секунды я соображал, где я нахожусь. Понял и расстроился. Однако затем я вспомнил, что совсем рядом на Пушкинской площади будет проходить митинг в поддержку политических заключенных по «Болотному делу», на который я как раз собирался пойти — это меня успокаивало, т.к. я подумал, что на этом митинге будут говорить и про мой арест. Солидарность для меня была тогда очень важна.
Потом меня привезли в Басманный суд. Выходя из автозака в судебный дворик через забор я увидел Евгения Фельдмана, который меня окликнул и сфотографировал. Полицейские поместили меня на несколько часов в бокс, который напоминал старинный каземат. Находящийся в подвале суда, небольшой, темный, с надписями, оставленными там зеками в разное время. Когда меня вывели на судебное заседание — очень обрадовало, что в зале суда было много моих друзей, соратников и журналистов. Судья арестовала меня на два месяца. Это арест продлевался затем еще много раз. После судебного заседания, меня отвезли обратно на Петровку, где я поужинал, побеседовал со своими сокамерниками (их было двое) и лег спать.
А обвинение мне было предъявлено в том, что я «не менее одного раза ударил сотрудника полиции ногой». Странно, как можно ударить менее одного раза? А на самом деле этот омоновец в маске сам ударил меня дубинкой по руке, а до этого колотил ей двух других парней.
Что Вы испытывали находясь в заключении, что помогало найти Вам силы для продолжения борьбы в условиях, когда казалось бы вся система настроена против Вас?
Тот спектр чувств, который я испытывал на воле днем, я стал испытывать в тюрьме во сне. Из-за серой, унылой и скучной тюремной действительности сны были яркие и красочные. Единственное, чем полезна тюрьма – это куча свободного времени для чтения. Там я освоил много книг, которые на свободе совершенно не было времени прочитать. Кроме этого, там ничего хорошего нет. Вся система не была настроена против меня. За меня заступился Уполномоченный по правам человека в РФ Владимир Лукин и президентский совет по правам человека. А больше всего мне помогала солидарность – массовые демонстрации за освобождение политзаключенных и письма поддержки.
Не было ли у Вас мыслей покинуть Россию после этих событий, Вы не опасались возможного продолжения преследования?
Мысли покинуть Россию у меня были, но я не планирую этого делать. В нашей стране могут не только повторно посадить, но и убить как Анну Политковскую, Бориса Немцова или Тимура Куашева. Да я этого опасаюсь, но без боя отдавать страну жуликам и проходимцам не собираюсь.
На днях в Интернете появилась информация о том, что с некоторыми фигурантами «Болотного дела» в дом пришли полицейские, Вы не сталкивались с подобными попытками после освобождения?
Это старая практика. До событий на «Болотной», ко мне также приходили, еще в 2011 году. Но после освобождения, этого уже не происходило.
Тяжело ли было после освобождения вернуться в политику?
Я из политики никуда не уходил. В тюрьме я писал статьи и продолжал бороться против этой власти, обсуждая с другими заключенными преступный характер российской диктатуры.
Чем вы занимаетесь в настоящий момент?
Веду политическую борьбу в рамках партии Яблока и социал-демократического движения. Занимаюсь правозащитной деятельностью, в первую очередь правами заключенных. Также активно веду борьбу за эмансипацию ЛГБТ-сообщества и за равноправие женщин и мужчин.
Недавняя история с Ильдаром Дадиным показала обществу, какие ужасные пытки и преступления происходят в нашей пенитенциарной системе. Случай Дадина не уникальный, в России есть ряд регионов – Карелия, Кировская область и некоторые другие, где у заключенных нет никаких прав, их регулярно пытают, насилуют и создают невыносимые условия. Да даже в том же Мосгорсуде конвой регулярно избивает подсудимых.
ЛГБТ-сообществу нужна полная эмансипация – право заключать брак и усыновлять детей. Но это сейчас не самое актуальное. Актуальные вопросы сегодня – это вопрос безопасности и отсутствие дискриминации в жилище, на рабочем месте и в учебных заведениях. Право на свободу слова, свободу объединений и свободу собраний.
Что касается женщин, то им меньше платят на рабочем месте, при этом им приходится брать на себя работу по дому, воспитание детей и одновременно работать. Женщины постоянно подвергаются насилию, в том числе домашнему. А сексистские шуточки не только постоянно присутствуют в жизни, но и заполонили собой интернет. Женщины гораздо чаще мужчин становятся жертвами торговли людьми и сексуального насилия в виде проституции.
Права человека – для меня высший приоритет, поэтому я их отстаиваю.
Что на Ваш взгляд изменило выступление на Болотной площади? Возможно ли повторение подобных событий в ближайшее время?
6 мая 2012 года стало моментом, когда власть решила резко закрутить гайки и начать курс на уничтожение институтов гражданского общества. После 6го мая было ужесточено законодательство о публичных мероприятиях и была принята львиная доля остальных репрессивных законов. В будущем возможно все, но я не предсказатель будущего. Наша страна абсолютно непредсказуема.
Какой Вы видите Россию в ближайшие 10 лет?
С учетом того тупикового пути, в котором сейчас движется наша страна, через 10 лет ее может уже и не быть.